Жертвытойвойны
Серия шестая: Их называли «цыгане»
Утром 24 апреля 1942 года решается вопрос жизни и смерти. Около 300 жителей деревни Александровка сгоняют на берег озера. Вооруженные эсэсовцы окружают женщин, мужчин, детей и стариков, собаки лают и клацают зубами. Немецкий офицер зачитывает имена. По одну сторону встают все, кто записаны как «цыгане». По другую — те, кого записали «русскими». Таких примерно треть, их вскоре отправляют по домам.
Около 200 человек остаются один на один с эсэсовцами.
Мужчинам приказывают рыть ямы. Женщины и дети в панике
Мужчинам приказывают рыть ямы. Женщины и дети в панике. Эсэсовцы бьют их прикладами и плетками, требуя замолчать. В отчаянии некоторые из женщин кричат, что они не «цыганки», а русские.
Немецкие офицеры приказывают им раздеться. Разглядывая их обнаженные тела, нацисты в соответствии со своими «расовыми» представлениями решают, кто из женщин может остаться в живых, а кто должен умереть.
В числе последних — Лидия Крылова.
Образцовый национальный колхоз
Деревня Александровка расположена всего в нескольких километрах к юго-западу от Смоленска. В 1937 году здесь был создан так называемый национальный «цыганский колхоз» имени Сталинской Конституции. Среди основателей были и родители Лидии — Клавдия и Никита Крыловы, оба принадлежащие к рома.
Колхоз стал одним из ведущих сельхозпредприятий в регионе и неоднократно получал государственные премии
Ранее они жили как крестьяне-середняки в деревне Лукиничи под Смоленском. Там у них было собственное хозяйство, с которого и кормилась семья. В 1933 году Крыловы переехали в деревню Кореневщина, тоже под Смоленском, и начали работать в «цыганском колхозе» под названием Октябрь. Колхоз стал одним из ведущих сельхозпредприятий в регионе и неоднократно получал государственные премии.
Крыловы считались образцовыми крестьянами. И попали в число семей, которых районная администрация по согласованию с руководством Октября отправила в Александровку, чтобы создать там новый колхоз. Как и в Кореневщине, здесь в основном работали представители рома, но также и некоторые русские крестьянские семьи.
У Крыловых было шесть детей: три мальчика и три девочки. Лидия родилась в 1923 году еще в Лукиничах. Когда она стояла перед расстрельной ямой в Александровке, ей было 19 лет.
Рома были одним из меньшинств во многих регионах Советского Союза.
Согласно переписи населения, в 1939 году в СССР проживало около 90 тысяч представителей рома.
Или 0,1% от 170-миллионного населения Советского Союза.
С середины 1920-х годов основной акцент советской национальной политики делался на компактное расселение и коллективизацию рома: в 1920–1930-х годах было создано более 50 «национальных цыганских колхозов».
Эта политика также включала в себя ликвидацию неграмотности и воспитание национального меньшинства в духе социализма. В 1925 году ромскими активистами был основан «Всероссийский союз цыган». Для романи — языка, на котором говорили рома, — был разработан кириллический алфавит, впервые изданы буквари, учебники и журналы. В школах создавались «цыганские классы» — предшественники отдельных «цыганских школ». Кроме того, в 1931 году открылось Московское цыганское театральное объединение «Ромэн».
Ромские колхозы создавались по всему Союзу. Несколько появилось на Урале, в Свердловской области.
Еще несколько — в Ставропольском крае и на Северном Кавказе. О колхозе Труд Ромэн (рус. «Трудящиеся цыгане»), а также о первом «Цыганском сельсовете» в районе Минеральных Вод даже писали в зарубежной прессе.
Однако по-настоящему образцовым регионом в том, что касалось коллективизации рома, стала Смоленская область. Хотя рома здесь составляли очень незначительное меньшинство (по переписи — 3200 человек), во многих семьях сельским хозяйством занималось одно поколение за другим.
Благодаря их навыкам и опыту здесь были созданы колхозы, такие как Октябрь, работу которых неоднократно отмечала советская пресса.
Колхоз имени Сталинской Конституции, созданный в 1937 году в Александровке, оказался последним ромским колхозом, открытым на Смоленщине. Его экономической специализацией было животноводство. В нем работало около 300 колхозников, и он быстро вырос в один из крупнейших ромских колхозов в Союзе.
Лидия жила обычной советской жизнью. Окончила семь классов, вступила в пионеры, а затем в комсомол. После школы выучилась на курсах по подготовке дежурных электроподстанций. Весной 1941 года она устроилась на работу по специальности в Орше, примерно в 120 километрах к западу от Александровки. Лидия гордилась тем, что работала по специальности и могла сама себя обеспечивать.
Однако радость Лидии от успешного начала трудовой жизни длилась недолго.
22 июня вермахт напал на Советский Союз и начал быстрое продвижение вглубь страны. В сторону Смоленска наступала группа армий «Центр».
Уже первое сражение между Белостоком и Минском стало для вермахта крупным успехом, а для Красной армии, множество подразделений которой оказалось в окружении, обернулось катастрофой.
Всего через неделю после начала войны вермахт вошел в Минск. Последние подразделения Красной армии, защищавшие город, сдались в плен 9 июля.
Пока остатки Красной армии еще пытались сопротивляться в Минске, вермахт уже продвигался дальше на восток, в сторону Смоленска.
С севера наступала третья танковая группа под предводительством Германа Гота, с юга — вторая танковая группа под началом Хайнца Гудериана. Хотя Красная армия стянула в этот район десятки дивизий, немецкие танковые группы обошли оборонительные линии и окружили советские подразделения к западу от Смоленска.
16 июля вермахт захватил Оршу, где работала Лидия Крылова.
В тот же день немцы взяли Смоленск. При этом противостояние внутри Смоленского котла продолжалось до начала августа, когда Красная армия потерпела новое крупное поражение: были уничтожены тысячи танков, около 300 тысяч красноармейцев погибли или попали в немецкий плен.
Смоленск оставался в немецкой оккупации вплоть до осени 1943 года. Как и ромский колхоз в Александровке, в нескольких километрах от города.
«Мы ведь никому ничего не сделали!»
Стремительное приближение неприятеля заставляет Лидию Крылову отправиться из Орши к своей семье в Александровку. Но застает она там лишь сестру Марию с маленьким сыном. Родители и остальные братья-сестры уже эвакуированы в тыл, рассказывают соседи. А вот для Лидии и Марии путь уже закрыт — в окружении под Смоленском идут ожесточенные бои. Вскоре их и всех оставшихся ждет оккупация.
Лидию Крылову застает в Александровке лишь сестру Марию с маленьким сыном
Начинаются времена неопределенности. Жители Александровки продолжают заниматься привычной сельскохозяйственной работой, но теперь должны сдавать продукцию немецким оккупантам. В деревне селятся несколько немецких солдат и один офицер.
Вскоре доходят слухи о том, что творится в городе: в Смоленске евреев обязали носить отличительные знаки. Создано гетто. Коммунистов арестовывают. Сосед, русский, рассказывает, что немцы начали преследовать и «цыган». Колхозникам рома это кажется абсурдом: «Мы ведь никому ничего не сделали!»
Тревога, впрочем, длится недолго. Никто еще по-настоящему не может представить, что ждет их дальше
Примерно через полгода, в марте 1942 года, приходит новость: в соседнем Красном Бору расстреляны четыре рома. По подозрению в помощи партизанам. Если и правда помогали, то погибли как герои, говорят жители тихо, но в один голос. Тревога, впрочем, длится недолго. Никто еще по-настоящему не может представить, что ждет их дальше.
Вечером 23 апреля 1942 года в Александровке появляются два незнакомых немецких офицера. Они поручают бухгалтеру колхоза составить список всех жителей. Обязательно с указанием «национальности» — в этой графе в советских паспортах указывалась этническая принадлежность. Женщина думает, что списки нужны для распределения трудовой повинности. Она работает всю ночь. Отметку «цыганка» получает и Лидия.
«Цыгане — в одну сторону, русские — в другую»
На следующий день, 24 апреля 1942 года, в пять утра в дома колхозников Александровки врываются вооруженные эсэсовцы — вероятно, сотрудники полиции безопасности (Sicherheitspolizei, SiPo) из оккупированного Смоленска. В дом к спящим еще сестрам Крыловым — тоже. Прямо из кровати их тащат на улицу. Женщин бьют прикладами и палками. Лидия успевает схватить лишь платье и пальто. Ее сестра остается в ночнушке с ребенком на руках.
Прямо из кровати их тащат на улицу. Женщин бьют прикладами и палками
Эсэсовцы гонят сестер по холоду к озеру на окраине деревни. Не только их — там собирают всех жителей деревни и соседнего Девкино, также относящегося к колхозу, — тоже.
Немецкий офицер громко зачитывает список, который ночью составила бухгалтер. Называет каждого и каждую, кто живет в обеих деревнях. И их национальность.
В одну сторону отводят «цыган», в другую остальных — «русских», — которым вскоре приказывают разойтись по домам и никуда не выходить. С эсэсовцами остается около 200 «цыган». Рома раздают лопаты. В трехстах метрах от места сбора им приказано вырыть две ямы. Земля еще промерзшая, поэтому верхний слой приходится взрывать динамитом.
Земля еще промерзшая, поэтому верхний слой приходится взрывать динамитом
У женщин и детей начинается паника, раздаются крики. Эсэсовцы избивают их. Некоторые женщины вопят, что в списке ошибка, что они вовсе не «цыганки», а русские.
В какой-то момент офицеры приказывают женщинам раздеться. После чего рассматривают обнаженные тела — цвет кожи и волос, оценивают форму ушей. Некоторых женщин, кого-то с детьми, действительно отпускают. Отпускают также нескольких родственников из мужчин. Всего около двадцати человек.
Офицеры приказывают женщинам раздеться. После чего рассматривают обнаженные тела — цвет кожи и волос, оценивают форму ушей
После «расовой проверки» отпускают и Марию, сестру Лидии, — с ребенком вместе она возвращается домой. Но саму Лидию толкают обратно в толпу. Охваченная смертельным ужасом, она предпринимает еще одну попытку и говорит офицеру, что ее мать — русская и что она может доказать это: им надо только посмотреть паспорт.
После долгих уговоров ей разрешают под конвоем сходить домой и принести документы. Но когда она возвращается, ее паспорт никого уже не волнует.
Около трех часов дня немцы гонят толпу обреченных на смерть к сараю, Лидия — среди них. Все должны раздеться до нижнего белья. После этого каждую семью подводят к ямам.
Лидия стоит где-то в середине толпы. На ее глазах немецкий солдат убивает выстрелами из пистолета около семидесяти женщин и детей. Если к яме подходят матери с детьми, сначала расстреливают детей в возрасте примерно 10-12 лет. Младенцев и малышей бросают в яму живыми.
Если к яме подходят матери с детьми, сначала расстреливают детей
Подходит очередь Лидии, и ее уже ведут к яме, когда она хватается за руку другого офицера и умоляет его проверить ее документы.
И ей — внезапно — поверили.
В последний момент Лидию отпускают. На обратном пути она видит мужчин-рома, лежащих под немецкими дулами лицом вниз на земле. Когда расстреляли всех женщин и детей, они должны будут закопать ямы, после чего их расстреляют самих.
Вечером немцы уезжают в Смоленск, забрав ценные вещи своих жертв.
Поздно вечером Лидия идет на место расстрела: в большой яме лежат мертвые женщины, в маленькой — мужчины.
Несколько десятилетий спустя соседи будут рассказывать, что в Лидию был влюблен немецкий солдат, защищавший ее и всю ее семью во время оккупации.
Сто семьдесят шесть
Лидия Крылова и ее сестра Мария после массового убийства остались в Александровке. Национал-социалисты продолжили массовые расстрелы рома на всей оккупированной территории. Но Лидия узнала об этом лишь спустя годы. В Александровку команды убийц больше не возвращались.
Во время отступления из-под Смоленска в сентябре 1943 года немцы расстреляли две семьи рома в близлежащей деревне под названием Рай. Несколько дней спустя, 23 сентября, Александровка была освобождена Красной армией.
Вскоре советская Чрезвычайная государственная комиссия (ЧГК) начала расследование преступлений немецких оккупантов и их сообщников. На массовое убийство в Александровке указали пережившие его рома, написавшие письменное заявление. Среди них — Лидия Крылова.
Лидия стала важнейшей свидетельницей, поскольку оказалась единственной, кто видел весь процесс вплоть до расстрельной ямы
Лидия стала важнейшей свидетельницей, поскольку оказалась единственной, кто пережил массовое убийство и видел весь процесс вплоть до расстрельной ямы. Одна деталь особенно бросилась ей в глаза: «Лично я видела, что в сарае, расположенном недалеко от ямы, где производился расстрел, был организован буфет с закуской и выпивкой, где офицеры, руководившие расстрелом граждан, производили выпивку».
«Евреи и цыгане были истреблены поголовно и повсеместно»
Общее число жертв Лидия оценила в 170–180 человек. Ее оценка позже подтвердилась эксгумацией, в результате которой было найдено 176 тел. Среди жертв преимущественно женщины и дети. В отчете ЧГК по Смоленской области позже отмечалось, что «особые расовые изуверства» немецких оккупантов были направлены на две этнические группы: «Евреи и цыгане были истреблены поголовно и повсеместно».
В последующие месяцы в Александровку с фронта возвращались рома — отпускники и демобилизованные красноармейцы. Но для большинства из них возвращение не стало долгожданной встречей с семьями. От своих русских соседей и переживших расстрел рома они узнали о событиях апреля 1942 года. Один русский пилот, женатый на ромке, в отчаянии начал раскапывать массовое захоронение в надежде найти тело жены и детей.
Когда настал черед возвращения в Александровку эвакуированных семей, колхоз имени Сталинской Конституции вновь обрел жизнь. Но в 1950 году он потерял официальный статус «национального цыганского колхоза» и, объединенный с соседними хозяйствами и сельхозпредприятиями, стал частью огромного колхоза. В котором рома составляли лишь небольшую часть колхозников.
Массовое убийство в Александровке было не единичным. Немецкая война против Советского Союза с самого начала была войной на уничтожение. И национал-социалисты убивали рома во многих местах на оккупированных территориях.
В одной только Смоленской области задокументировано по меньшей мере двадцать массовых расстрелов. Их совершили преимущественно айнзацгруппы СС.
Один из крупнейших массовых расстрелов произошел в Крыму. Под предлогом «переселения» айнзацгруппа D в декабре 1941-го выманила 800 рома из города и не пощадила никого.
Уничтожение рома шло параллельно второй и последней волне уничтожения евреев. Во многих случаях оккупанты убивали представителей обоих этносов одновременно. Так было, например, в Брянске, где айнзацгруппа B начиная с февраля 1942 года устроила множество расстрелов, и тела евреев и рома были погребены в одних и тех же ямах.
Сколько именно «советских» рома погибло во время немецкой оккупации, окончательно сказать невозможно. Разные регионы исследованы с разной полнотой. В целом исследователи сходятся на 30 тысячах убитых.
«Птицам нужно небо»
Проходят десятилетия. К старику по фамилии Колтун, бывшему бухгалтеру колхоза, подходит молодой мужчина, которого называют просто «человек из театра». Он расспрашивает о войне и немецкой оккупации. Колтун отвечает отстраненно: «Я никого не убивал, в расстреле не участвовал. Зачем вы ко мне пришли?»
«Утром их всех расстреляли. Вот и все»
Немного подумав, Колтун добавляет: «Какая судьба! Какая судьба! Ко мне пришли два немецких офицера. Велели срочно составить список всех цыган. Откуда я знал, откуда я знал, зачем? Утром их всех расстреляли. Вот и все. Судьба… Судьба…»
Завязывается спор:
— А почему же вы не предупредили цыган?
— В эту ночь я бежал. Свою голову спасал, боялся.
— Вы одни. А их сто восемьдесят — женщины, дети.
— Чего вы от меня хотите? Советская власть всем старые грехи простила и забыла.
— Да, может, и простила, но забыть?
Идет 1985 год — первый год перестройки. На сцене московского театра «Ромэн» впервые поставлена пьеса «Птицам нужно небо». Драматург Иван Ром-Лебедев и режиссер Николай Сличенко посвящают ее памяти о рома, истребленных нацистами на оккупированных территориях Советского Союза. В центре сюжета — события апреля 1942 года в «национальном цыганском колхозе» в районе Смоленска. Массовое убийство в Александровке передано вольно (например, в реальности бухгалтером, составившим списки жителей, была женщина), но узнаваемо. Драматической кульминацией становится сцена расстрела, в которой члены колхоза замирают в единой, переплетенной фигурной фреске.
За три года до постановки в Александровке был возведен памятник. Создание памятника при поддержке театра «Ромэн» инициировали люди, пережившие массовое уничтожение рома, среди которых Лидия и Мария Крыловы. Но советская администрация согласилась лишь на расплывчатую формулировку:
«Здесь захоронено 176 мирных жителей д. Александровки»
«Здесь захоронено 176 мирных жителей д. Александровки, расстрелянных немецко-фашистскими захватчиками 24 апреля 1942 года».
Ни имена убитых, ни их этническая принадлежность упомянуты не были.
Но среди рома в разных странах бывшего Советского Союза память о расстреле в Александровке до сих пор занимает центральное место. Потому, что мы знаем и о самом факте преступления, и о его деталях. В первую очередь, благодаря «русской» ромке, которой удалось в последний момент избежать расстрела, — Лидии Крыловой.
Лидия Крылова умерла в 1998 году. Где именно — мы не знаем.
Contributors
- Сценарий и текст: Мартин Холлер и Пегги Лозе
- Иллюстрации: Анна Че
- Анимация: Виктория Спирягина
- Редактура: Пегги Лозе, Леонид Климов и Дмитрий Карцев
- Карты: Артем Щенников
- Дизайн: village one
- Опубликовано: 13 января 2025
- Мартин Холлер – историк и научный сотрудник Исследовательского института изучения антицыганизма при историческом семинаре Гейдельбергского университета и участник проекта Энциклопедия нацистского геноцида рома и синти в Европе.
