Жертвытойвойны
Серия четвертая: Подневольная память
Наночка
На письменном столе стоит огромный глобус. Наночка с отцом путешествуют, изучая его, по всему миру, плавают по морям, купаются в реках на разных континентах.
Надежда — родители зовут ее когда Наночкой, когда просто Наной — родилась 23 сентября 1930 года в Украине, в большом индустриальном городе Днепропетровске (сейчас он называется Днипро), раскинувшемся по обоим берегам широкой, полноводной реки.
Иван Леонтьевич Викторовский — ее отец — агроном и занимает значимую должность в днепропетровском облисполкоме. Маму зовут Прасковья Арсентьевна, она работает учительницей начальных классов и одновременно сама посещает занятия на вечернем факультете — в Советском Союзе там учились те, кто совмещал учебу с работой.
У Наночки нет братьев и сестер, но с ними вместе живет еще Мотя — девочка, которую Иван Леонтьевич забрал к себе из одного из сел во время Голодомора. Для Наночки она как старшая сестра. Еще к ним приходит Уля — домработница, помогающая маме по хозяйству.
Детское счастье закончилось рано. Раньше, чем началась война.
Наночка, конечно, очень рада всякий раз, когда отец, который часто ездит в командировки по селам области, может уделить ей время.
В наночкиных воспоминаниях раннее детство осталось счастливой порой. Но детское счастье закончилось рано. Раньше, чем началась война.
Идет 1937-й. Иван Викторовский получает значительное повышение — его назначают работать в наркомат сельского хозяйства Украины, и он должен ехать в Киев — столицу Украинской ССР. По этому поводу родители устраивают вечеринку, на которую пригласили много друзей и коллег. Но прямо во время празднества к ним приходят сотрудники НКВД.
Дочь «врага народа»
1937 год вошел в историю Советского Союза как год Большого террора. В Украине репрессии фактически начинаются еще в 1918 году, во время гражданской войны. Но после 1929-го они принимают массовый характер. В 1937-м из 62 членов ЦК КП(б)У 56 объявлены «врагами народа». Из одиннадцати членов Политбюро ЦК КП(б)У репрессировано десять. Выжил только один — Григорий Петровский, в честь которого и был назван Днепропетровск.
На Украину пришлась приблизительно пятая часть общесоюзных арестов и расстрелов.
Всего в Украине арестовано более 265 тысяч человек: больше 123 тысяч казнены, 68 тысяч — отправлены в лагеря. Освободили всего 658 человек. На Украину пришлась приблизительно пятая часть общесоюзных арестов и расстрелов.
Несколько дней спустя Прасковья Арсентьевна возвращается домой в слезах: «Наночка, у нас больше нет папы». Его арестовывают 7 июля 1937 года, а 17 сентября расстреливают как «активного участника террористической организации “правых”». Наночка узнает об этом лишь спустя годы.
После ареста отца Надя и ее мама попадают в категорию членов семьи «изменника родины» и «врага народа». Первым делом их выгоняют из квартиры в центре города и подселяют к семьям таких же репрессированных сотрудников на окраине. Мотю удается уговорить уехать в родное село.
Проходит еще два месяца, и «черный ворон» приезжает уже за Надей и ее мамой.
Проходит еще два месяца, и 9 сентября 1937-го «черный ворон» приезжает уже за Надей и ее мамой. Прасковью Арсентьевну машина высаживает возле днепропетровской тюрьмы НКВД. Еще через два месяца ее осудят на восемь лет лишения свободы как жену «врага народа» и отправят в Сибирский исправительно-трудовой лагерь.
Большевики начали преследования противников режима и так называемых врагов рабочего класса непосредственно после Октябрьской революции 1917 года. Одной из форм репрессий становится заключение в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ).
Первый такой лагерь был открыт в 1923 году на Соловецких островах на Белом море. Его заключенные — преимущественно интеллигенция и оппозиционеры из всех уголков Советского Союза — должны были в тяжелых условиях выполнять принудительные работы, как правило, на лесозаготовках.
Число заключенных увеличилось с 3 тысяч в 1923-м до 71 тысячи в 1931-м. Сам лагерь стал прототипом для целой лагерной системы, созданной в период первой пятилетки, с 1928 по 1932 годы.
Официально декларировалось, что труд в исправительных лагерях превратит классового врага в полноценного советского гражданина. На практике это была эксплуатация бесплатной рабочей силы для добычи природных ресурсов и строительства индустриальных объектов.
Самые большие трудовые лагеря создавались при крупных стройках, таких как Беломорканал, на строительстве которого работало до 107 тысяч заключенных...
... или Канала имени Москвы, соединяющего реку Москву с Волгой. К его строительству было привлечено более 190 тысяч заключенных.
Кроме того, большие лагерные комплексы создавались в климатически неблагоприятных регионах Сибири и Дальнего Востока, например в Магадане.
Все лагеря были объединены в Главное Управление исправительно-трудовых лагерей. Коротко — ГУЛАГ.
По всему Советскому Союзу действовало более 1000 лагерей, находившихся во всех регионах страны. Многочисленные точки на карте действительно напоминали своего рода «архипелаг».
ГУЛАГ достиг наибольших масштабов в год смерти Сталина, когда в нем содержалось более 1,7 миллиона заключенных. После 1953 года система была постепенно свернута.
Сибирский исправительно-трудовой лагерь — Сиблаг — был открыт в 1929 году.
Он специализировался на лесозаготовках, перевозке леса и строительстве.
В 1938 году в лагере содержалось более 78 тысяч заключенных. Одной из них стала мать Надежды.
Надю привозят в детский дом для детей «врагов народа» на улице Философской, 29. На всю жизнь она запоминает помещения, в которых держат по сорок детей и больше, отвратительные серо-зеленые одеяла. Дети кричат и кричат, рыдают и рыдают, их бьют и бьют…
«Страшнее, чем гитлеровская неволя», — вспоминала Надя. Смотрительницы, говорила она, были хуже, чем эсэсовцы.
На всю жизнь она запоминает помещения, в которых держат по сорок детей и больше, отвратительные серо-зеленые одеяла.
К счастью, в детдоме Надя остается ненадолго. Ее удочеряет тетя Лена, мамина сестра, вместе с мужем Марцелем. Тот работает на большом заводе контрольным мастером. Он — поляк, да еще и с немецкой фамилией — Рейнхард. Они живут в страхе, что его тоже могут в любой момент посадить, например, за какие-то просчеты в работе или просто — из-за национальности. На случай ареста в доме всегда стоит сумка с вещами, которые могут пригодиться в тюрьме.
Но и в таких условиях новая семья Надежды делает много для того, чтобы после всего, с чем ей пришлось столкнуться, она смогла жить дальше. И только благодаря этой любви она понемногу приходит в себя.
Когда начинается война, ей еще нет и одиннадцати.
По первоначальному плану, «русский поход» должен был стать «блицкригом», подобно тому, как за два года до этого польский.
И действительно, после вторжения в Советский Союз вермахт вместе с венгерскими, итальянскими, румынскими и словацкими подразделениями быстро продвигался вглубь советской территории.
Основным направлением группы армий «Юг» под командованием Герда фон Рундштедта стала Украина.
Вермахт занимал город за городом: Луцк, Ровно, Львов, Житомир, Белую Церковь, Винницу — и продвигался все дальше в сторону Киева и на юг Украины.
Красная армия отступала с большими потерями. Одно из самых тяжелых поражений на этом направлении постигло ее под Уманью.
Только в этом сражении Красная армия потеряла сотни танков и единиц артиллерии, а также более 100 тысяч солдат, взятых в плен. Вермахту эта победа, впрочем, тоже далась дорогой ценой.
Зато после битвы под Уманью для вермахта открылся путь дальше, в глубь Украины: в сторону Кривого Рога, Николаева, Херсона — и Днепропетровска.
Жизнь под бомбами
Немецкие войска стремительно приближаются к Днепропетровску. Первая бомбардировка происходит 9 июля 1941 года, в последующие дни они уже не прекращаются. Основные цели немецких бомбардировщиков — железнодорожный вокзал, мосты через Днепр и промышленный центр города. 16 августа, после одного из самых разрушительных вражеских налетов, эшелоны на восток начинают отправлять исключительно с левого берега Днепра, из соседних городов — Нижнеднепровска и Новомосковска.
Первая бомбардировка происходит 9 июля 1941 года, в последующие дни они уже не прекращаются.
Выехать из прифронтового города в то время, в принципе, было задачей не из легких. В Советском Союзе существовала жесткая система контроля за передвижением населения. Невозможно было просто так купить билет на поезд и поехать, куда вздумается. С началом войны контроль только усилен. Без соответствующих разрешений человек не имеет права уволиться с предприятия и легализовать свое положение в другом населенном пункте. За самовольный уход или опоздание на работу грозит до восьми лет тюрьмы. Эвакуация гражданских лиц из зоны военных действий должна происходить согласно указаниям военного командования или Совета по эвакуации, созданного на второй день войны при Совнаркоме (правительстве) СССР.
Общая эвакуация жителей Днепропетровска объявлена 7 августа. Но даже после этого горожане должны, во-первых, получить специальное эвакуационное удостоверение, подтверждающее право оставить место работы и выехать из города. А во-вторых, найти место в поезде, которое сама по себе эта бумага не гарантирует. Люди, рискуя жизнью, проводят дни и ночи на привокзальной площади или по соседству ради возможности уехать.
Люди, рискуя жизнью, проводят дни и ночи на привокзальной площади ради возможности уехать.
В один из тех дней Надежда сидит на фанерной коробке возле вокзала и в тени деревьев ждет тетю Лену, которая пытается достать билеты на поезд. В самом центре площади на клумбе разместились беженцы — евреи из Западной Украины. Площадь бурлит людьми, когда сверху до каждого доносится гул, который ни с чем не перепутать. Немецкие самолеты начинают пикировать внезапно, пулеметная стрельба по людям идет без предупреждения. Сидевшие рядом девушки-медсестры толкают Надю на землю и прикрывают чемоданами. Когда подбегает тетя Лена, они хватают вещи и под взрывающимися бомбами что есть сил несутся к себе мимо разрушенных домов.
Эвакуироваться из города они уже не успевают.
Наступление на Днепропетровск вели III танковый корпус под командованием немецкого генерала Эберхарда фон Макензена, танковая дивизия СС «Викинг», а также части итальянского экспедиционного корпуса, венгерские саперные и итальянские инженерные и авиационные подразделения.
Захватчикам противостояли части Резервной армии Южного фронта под командованием генерал-лейтенанта Никандра Чибисова. Это было поспешно сформированное соединение, которому катастрофически не хватало вооружения.
25 августа, после почти двухнедельных боев на днепропетровском направлении, в правобережную часть областного центра вошли первые части вермахта. В этот же день Красная армия переправила людей и технику на противоположный берег Днепра.
Оборонительные бои на левом берегу и на прилегающих территориях продолжались еще больше месяца.
Так Надя и тетя Лена оказались в немецкой оккупации. Красная армия вернулась в Днепропетровск лишь спустя два долгих года.
Испытание оккупацией
Еще месяц после отступления Красной армии на левый берег Днепра продолжается артиллерийская дуэль с немцами. В городе царит паника, оставленные на произвол судьбы горожане, пользуясь коротким безвластием, опустошают магазины и склады. Электричества нет. Надежда позже вспоминала, что воду набирали в пруду в парке, кипятили и только после этого пили.
Если коротко описать жизнь в оккупированном Днепропетровске, то это голод, страх, лишения.
Если коротко описать жизнь в оккупированном Днепропетровске, то это голод, страх, лишения. И убийства. 13 октября 1941 года Надежда вместе с другими детьми становится свидетельницей сцены, которая врезалась ей в память на всю жизнь: бесконечная колонна взрослых и детей, с мешками в руках, движется по улице Шмидта, мимо их дома. Оттуда в слезах выходят трое: две старушки-медсестры и еще один старик — и тоже присоединяются к шествию. Их фамилия — Иоффе.
Евреев под предлогом переселения в гетто или в Палестину собирают возле главного универмага в центре города, после чего под конвоем отправляют в район еврейского кладбища. Здесь, в глубоком овраге, айнзацгруппа 6 в течение нескольких дней расстреливает более 10 тысяч человек.
К декабрю 1941 года после боев, эвакуации, бегства, расстрелов в Днепропетровске остается меньше половины от довоенного населения.
К декабрю 1941 года после боев, эвакуации, бегства, расстрелов в Днепропетровске остается меньше половины от довоенного населения. Главная задача людей — выжить. Новый центр городской жизни — базар «Озерка». Горожане приносят сюда вещи, чтобы выменять на еду, привезенную крестьянами из окрестных сел. За два года Надежда и тетя Лена оставляют здесь все, что было у них в квартире, даже одежду.
В начале осени 1943 года они отдают последний стул за кусок тыквы.
Приказ об «эвакуации»
С первых недель 1942 года оккупационные войска вербуют днепропетровцев на работу в Германию. Сначала едут добровольцы — в городе легальных занятий нет, жить не на что, а немецкая пропаганда постоянно рисует радужные перспективы жизни и труда в Великогерманском Рейхе. Но уже к лету желающих почти не остается. С этого времени начинается мобилизация трудоспособного населения силами полиции, жандармерии и иногда вермахта. Они устраивают облавы на базарах и на улицах. Хватают, кого могут: мужчин, молодых женщин.
В приказе Гитлера предписано мобилизовать всех мужчин в возрасте от 15 до 65 лет для оборонительных работ, а все гражданское население вывозить в качестве рабочей силы.
С началом отступления вермахта людей угоняют еще активнее. В приказе Гитлера от февраля 1943 года (Führerbefehl Nr 4) предписано мобилизовать с оккупированных территорий всех мужчин в возрасте от 15 до 65 лет для оборонительных работ, а все гражданское население вывозить в качестве рабочей силы. Главнокомандующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн в августе 1943 года приказывает собирать население в колонны вблизи фронта и переводить всех в зону армейского тыла.
В сентябре 1943 года немцы развешивают в Днепропетровске объявления с требованием для всех гражданских — покинуть город. Жители района, в котором живет Надежда, должны 23 сентября — в день ее рождения — двинуться в направлении села Широкого, в сторону Кривого Рога.
«Да ничего не случится, спрячемся в подвале, черти не возьмут»
Тетя Лена решает приказу не подчиняться. «Да ничего не случится, спрячемся в подвале, черти не возьмут», — вспоминала Надежда тетины слова. Но рано утром 25 сентября всех троих — ее, тетю и дядю Марцеля — обнаруживают и гонят прочь. Таких, не подчинившихся приказу, набирается огромная колонна.
Это была очень страшная дорога.
Людей именно угоняют, публично и без всякой пощады наказывая за неисполнение «приказа об эвакуации». Их подгоняют нагайками калмыки-охранники на лошадях, а конвоируют колонну жандармы на мотоциклах, которых Надежда потом не совсем точно называла «эсэсовцами». Тех, кто пытается бежать, калмыки бьют плетьми до смерти.
«Эвакуация» населения из Днепропетровска шла на фоне наступления Красной армии.
Колонну «эвакуированных» гнали пешком сначала в сторону Кривого Рога.
Около Кривого Рога они продвигались по дороге, по сторонам которой на столбах висели тела убитых людей. Именно там с Надей случилась истерика и, чтобы они могли идти дальше, тетя Лена надела ей на глаза свою шаль.
Дальше они двигались пешком по украинской степи до самого Днестра. В общей сложности, по воспоминаниям Надежды, дорога заняла три месяца.
В районе города Бендеры возле переправы собралось огромное количество гражданских, скота, там же остановились немецкие войска и техника. Когда очередь переправляться дошла до Надежды, началась бомбардировка — это были советские самолеты. Многие погибли, не успев переправиться, Надежде чудом удалось добраться до противоположного берега.
Там их погрузили в вагоны для скота и повезли через Венгрию в Германию.
Мы не знаем точно, по какому маршруту и куда именно их везли. Наде было всего 13 лет, она запомнила лишь, что первая остановка была в одном из немецких транзитных лагерей.
Дальше их везут из лагеря в лагерь: в отличие от здоровых мужчин, большой потребности в них как в рабочей силе нет. В одном транзитном лагере их заставляют залезть в большие чаны с какой-то белой грязью для дезинфекции. В другом она чуть не умирает от уколов, которые делали детям. Как назывались все те лагеря, через которые ей довелось пройти, Надежда, конечно, не запомнила. В памяти (хотя и тут она была не до конца уверена) остался один — в Штуттгофе, он был рядом с концентрационным.
Как назывались все те лагеря, через которые ей довелось пройти, Надежда, конечно, не запомнила. В памяти остался один — в Штуттгофе.
Семьи с детьми селят в огороженном бараке за пределами концлагеря. Взрослых гоняют на железнодорожный вокзал грузить вагоны и в лес на вырубку. Надя очень больна и не выходит из барака. По утрам она видит, как мертвых людей выбрасывают через окно в вагонетки. Где-то через месяц, согласно воспоминаниям Надежды, в Штуттгоф прибывает большая группа евреев. Семьи подневольных рабочих с детьми после этого вывозят.
Но не только лагеря, сами поездки в товарных вагонах становятся тяжким испытанием. Однажды, когда они проезжают через Берлин, в самом центре, на станции Александерплац, их застала воздушная тревога (это могла быть и Вена — точно Надежда запомнить не могла). Надсмотрщики убегают, заперев невольников в вагоне. Бомбардировка длится много часов. Кажется, что кругом один за другим рушатся дома. А укрыться негде.
По утрам она видит, как мертвых людей выбрасывают через окно в вагонетки.
Летом их привозят в Штеттин (Щецин). Лагерь, в который Надежда попадает вместе с приемными родителями, устроен в бараке на территории местной фабрики «Карьеры и подземное строительство», принадлежащей предпринимателю по имени Вальтер Кюк. Здесь делают черепицу и кирпич. Когда союзники начинают бомбить город, в холме на фабричной территории начинают прорубать бомбоубежище. Надежда работает на строительстве этого туннеля.
Работа в туннеле была для Нади и ее семьи самым сложным испытанием в Германии. К строительству было привлечено большое количество людей - «остарбайтеры», военнопленные, а также дезертиры. Надя вспоминает, как бежавшие с фронта итальянские солдаты от голода копаются в экскрементах и выковыривают оттуда непереварившиеся горошины.
Семья Надежды была в числе миллионов подневольных рабочих Третьего рейха. В годы Второй мировой войны на территории нацистской Германии, ее союзников и на оккупированных рейхом землях работало примерно 13,5 миллиона мужчин, женщин и детей из 26 стран Европы.
Как правило, подневольные рабочие жили в специальных лагерях. Шансы на выживание зависели в значительной степени от того, куда человек попадал. Самые тяжелые условия были на государственных предприятиях, на металлургических заводах, шахтах... В промышленности работала почти половина остарбайтеров.
Подневольный труд был почти повсеместным. До сих пор не составлен полный список производств, на которых трудились остарбайтеры и другие узники национал-социалистов.
Например, в одном только Берлине таких мест было больше 10 тысяч.
Места принудительного труда были очень разными. Во многих работало меньше десяти человек.
В других на работах были заняты тысячи людей.
Многие работали на предприятиях, названия которых нам хорошо знакомы: например, Siemens
… или Lufthansa.
Самую большую долю подневольных тружеников составляли жительницы и жители Советского Союза. Нацистские чиновники дали этой многонациональной группе название «остарбайтеры» (нем. Ostarbeiter — «восточные рабочие»). В расово-идеологической иерархии нацистской Германии рабочие с советских территорий находились на ступени, ниже которой были только советские военнопленные и евреи.
Большинство принудительных рабочих в городах составляли мужчины, в целом в Третьем Рейхе — женщины.
И среди остарбайтеров, по сравнению с другими иностранными подневольными рабочими, самой большой была доля несовершеннолетних.
«Наша советская девочка»
Когда Красная армия подходит к Одеру и Штеттин оказывается под угрозой захвата, немцы отправляют Надю и ее приемных родителей на новое место — в район Нойбранденбурга работать на фермера (или, как они называют его на немецкий манер, — бауэра). Только в апреле 1945 года их наконец освобождают. В это время она выглядит страшно: посиневшая рука, разлетайка, пошитая из какого-то одеяла. Надя слышит, как один красноармеец, увидев ее, говорит другому: «Ваня, посмотри на нашу советскую девочку. Во что же они превратили нашего ребенка?»
«Ваня, посмотри на нашу советскую девочку. Во что же они превратили нашего ребенка?»
После завершения боевых действий в Европе большинство подневольных рабочих с востока оказывается в лагерях для перемещенных лиц. Перед возвращением из-за границы миллионов граждан советская власть в рекордные сроки разворачивает сотни подобных учреждений. Основная масса репатриантов проходит проверку и фильтрацию во фронтовых и армейских лагерях, в сборно-пересыльных пунктах Наркомата обороны и в проверочно-фильтрационных пунктах НКВД. Проверкой занимаются сотрудники самого НКВД и контрразведки СМЕРШ. В итоге за 1945–1946 годы только 58% репатриантов возвращаются в свои семьи на старое место жительства. Еще 19% мобилизуют в Красную армию, 14% — в так называемые рабочие батальоны, 6,5% репатриантов арестовывают, а 2% заставляют работать в сборных лагерях или других советских воинских частях и учреждениях за границей.
Но и те репатрианты, которым разрешают вернуться домой, сталкиваются с ограничениями и сложностями. Они должны пройти дополнительную проверку и суметь сделать себе регистрацию в органах НКВД по месту жительства. Репатриантам запрещается жить в столичных городах, то есть в Москве, Киеве, Ленинграде, и в так называемых режимных городах, где находятся стратегические предприятия: например, в Харькове, Днепропетровске, Донецке. Лишь немногим бывшим подневольным рабочим удается получить образование и занять высокие должности. Молчание о прошлом — почти обязательное условие.
Лишь немногим бывшим подневольным рабочим удается получить образование и занять высокие должности. Молчание о прошлом — почти обязательное условие.
Но путь Надежды и ее приемной семьи лежит сначала не в СССР, а на родину Марцеля Ренхарда — в польский город Гродзиск-Мазовецкий. Польша, в особенности Варшава, лежит в руинах, и жизнь только постепенно возвращается к норме. Марцель сразу же идет работать на тракторный завод «Урсус», а Надя учится в Варшаве в гимназии. Она вспоминала потом, что поляки, пережившие раздел страны между СССР и нацистской Германией в 1939 году, как правило, одинаково ненавидели и «фашистов», и «коммунистов» — немцев и советских людей.
Тетя Лена не прекращает писать в различные инстанции, пытаясь узнать о судьбе своей сестры Прасковьи — мамы Надежды. Летом 1948 года она наконец получает ответ. «Тетя Лена схватила это письмо, не вскрывая: “Знаешь, кто это написал?”».
Письмо было от надиной мамы. Прасковью досрочно освобождают из Сиблага в 1948 году по состоянию здоровья. Когда она возвращается в Украину, то весит 38 килограммов, от недостатка витаминов у нее развилась пеллагра.
Contributors
- Сценарий и текст: Татьяна Пастушенко
- Иллюстрации: Анна Че
- Анимации: Виктория Спирягина и Филипп Ярин
- Редакция: Дмитрий Карцев, Леонид Климов и Пегги Лозе
- Карты: Артем Щенников
- Дизайн: village one
- За предоставление данных мы благодарим Документальный центр по истории подневольного труда при национал-социализме в Берлине
- Опубликовано: 15 октября 2024
